Юмористы — настоящее спасение в скучном и пыльном пути. Они — настоящее чудо. Аркадий Крумер — юморист. Крайне серьезный. Тактичный.
Способность дружить — это тоже особый дар. Когда он находит время для письма — неизвестно, ведь он постоянно занят фестивалями, концертами и различными проектами. Но при этом он продолжает писать. Именно об этом мы и решили с ним побеседовать.
— Милый господин Крумер, откуда появилась ваша страсть к выдумкам, фантазиям, шуткам и развлечениям? Где и каким образом это все зародилось?
— Тяга зародилась в Одессе, во дворе бабушки, расположенном в Дуринском переулке, где почти каждый второй напоминал Жванецкого, но в отличие от него не фиксировал свои миниатюры на бумаге.
…Тётя Броня, лишённая руки, была такой отважной бойцом, что за свои любовные приключения отправляла в тюрьму возлюбленного Бельведерского, а затем, повидавшись с ним, освобождала его вновь…
Яшка-заика, с которым мы ходили пить вино в винный подвал, а потом он предлагал поехать к путанам, но, узнав, что мне всего лишь десять, отвечал: «А, н-нет, т-тогда рано, п-пойдем в следующий г-год!»
…Иван Никифорович был русским человеком, который владел идишем лучше всех во всём дворе, а его нос превосходил по размеру носы всех евреев, хотя слухи о характерном еврейском носе явно были сильно преувеличены…!
— Существует выражение: писатели — последние разумные люди на планете. Это скорее комплимент, и в то же время — чистая правда. Хотите высказаться по этому поводу?
— Вероятно, этот афоризм принадлежит самому писателю. Если бы его автором был торговец или сантехник, он наверняка отметил бы, что именно представители этих профессий являются последними умными людьми на планете.
— Вам по душе XXI век и люди, живущие в это время?
— Настоящих людей на планете становится все меньше, несмотря на стремительный рост численности населения. Вот в чем странность. В суете XXI века человеку порой не хватает времени, чтобы сказать другому доброе слово, помочь, проявить доброту и отзывчивость.
Когда в этом потоке люди толкаются, невольно срываются ругательства. Добро раньше побеждало зло лишь в сказках, а сейчас таких историй почти не осталось. Но я, конечно, немного преувеличиваю, чтобы сделать картину ярче и отчетливей. Это популярный прием, который используют не только авторы, пишущие о жизни.
— Кто стал вашим первым читателем литературного произведения? Какой это был текст и кто именно его прочитал?
— Моим первым читателем стал Борькин друг из третьего класса. Я сочинил стихотворение. В нем звучало примерно следующее: «Эти руки нежно обнимали меня в шелесте летних трав, эти губы меня целовали, что-то тихо прошептав!»
Борька взглянул на меня и спросил: «Это Пушкин, верно?». Я смиренно промолчал. Впоследствии подобных похвал мне больше не доставалось.
Еще с молодости в памяти остался текст, который я создал для молодежного театра сатиры. Он назывался «Человек среди людей». Сюжет был довольно прост: на нашу планету прилетает инопланетянин с какой-то дикой планеты, где человек человеку враг и хищник, чтобы найти у нас убежище. Однако, столкнувшись с реальностью Земли, он понимает, что здесь ему тоже не светит спасение…
Те времена были наполнены повсеместной цензурой. Меня пригласили к районному идеологу, и он спокойно произнес: «Гражданин Крумер, этот пришелец появляется прямо в нашем советском ГУМе, где его чуть не растоптали. Это выглядит плохо!»
Для нас человек остается другом, товарищем и братом даже в те моменты, когда в магазинах выдаются импортные сапоги или водка по талонам, ведь советский человек при любых обстоятельствах сохраняет облик строителя коммунизма!
8 Фото
Гениальные сумасшедшие — на радость здоровым
А может, лучше — пусть этот инопланетянин прилетит прямо к ним, в универмаг Пентагона! Представьте, насколько тогда сюжет станет более достоверным?!…
И в тот момент я решил, что пришелец лучше останется на своей необитаемой планете и никуда не прилетит. Так будет значительно безопаснее и для него, и для меня.
— Каков был ваш первый успех? Помните ли вы горечь неудачи? Если она, конечно, случалась. И — какие уроки вы из этого вынесли?
— Помню не успех, а провал, и он был просто оглушительным. Меня пригласили «прочитать забавные рассказы перед любопытной аудиторией». Это звучало заманчиво и таинственно, поэтому я согласился.
Зал был полностью заполнен. Передо мной выступали прекрасные клезмеры. Зрители ликовали и аплодировали без умолку, помещение наполнялось гулом. Было очевидно, что передо мной публика мечты. Именно поэтому, переполненный оптимизмом, я вышел на сцену, к тому же выбрав самый забавный рассказ.
И вот я приступаю к чтению — в ответ наступает гнетущее молчание! Это длилось около трёх минут, которые казались бесконечностью! Затем люди стали шептаться друг с другом, тихо шуршать фантиками и, в конце концов, разговаривать вслух, ходить или даже засыпать.
В некотором полубессознательном состоянии я с усилием добрался до ближайшей точки и бесшумно, по-английски, покинул сцену. Зрители совсем не заметили этот печальный эпизод моей жизни и продолжали заниматься своими развлечениями. А я тем временем остался в гримерке, твердо пообещав себе больше никогда не высовывать нос на сцену.
И в этот момент в гримерку вбежала именно та Тамара, которая пригласила меня на концерт, и сразу начала бурно объяснять, что не успела предупредить: в зале никто по-русски не понимает, так как все зрители — из Америки — потомки бывших русских эмигрантов, утративших родной язык. И она не учла этот, казалось бы, незначительный факт… Точно не помню, убил ли я тогда Тамару. Однако, если это и случилось, любой суд меня оправдает…
— Ваши книги читают во всем мире. Они вызывают радость, смех и размышления. Какое самое трогательное мнение о вашем произведении вы когда-либо слышали? А какой отзыв был самым печальным?
— Я бы не стал сравнивать своих читателей с численностью всего мира, хотя, если верить интернету, а доверять ему нельзя, мои книги распространяются во многих странах, где дома люди общаются на русском языке.
Какой отзыв для меня самый приятный? Люди, и знакомые, и совершенно чужие, рассказывали, что когда у них на душе беспокойство и тревога, они берут мою книгу «Изя Кац и другие русские», и постепенно внутренние волнения утихают, сменяясь тихим умиротворением. Если это хоть немного соответствует действительности, значит, мои старания создавать слова на бумаге не напрасны.
— Объединение ролей писателя и продюсера в одном человеке — это попытка приблизить жизнь к триллеру? Как уживаются оглушающая яркость шоу-бизнеса и спокойствие кабинета?
— Жизнь по своей сути напоминает триллер, даже если не учитывать это сравнение. Она предоставляется человеку не часто, и её необходимо прожить. Она бежит, словно кто-то её преследует. И в её быстротечности хочется увидеть нечто значимое.
Жизнь критикуют и постоянно ворчат на неё, часто оставаясь ею крайне недовольными. Её одновременно и любят, и ненавидят. Беззастенчиво порочат жизнь, заявляя, что это вовсе не жизнь. Часто она сковывает наши движения, словно связывает руки и ноги, или неожиданно наносит удар, проверяя на выносливость…
Однако я лично ценю жизнь, даже в те моменты, когда она кажется невыносимой. Иногда и я бываю сложным человеком, но мои родные и друзья продолжают меня любить несмотря ни на что.
Мне повезло, что я одинаково увлечён как созданием фестивалей, так и игрой со словами в паузах между ними, составляя различные рассказы — для детей и для взрослых. Для меня это удивительное сочетание — большое счастье!
В детстве, как и многие из прошлого века, я оставлял короткие надписи на заборах, заранее сознавая, что краткость — сестра таланта. Однако за это не платили деньги, а получить нагоняй могли запросто.
Со временем я стал отдавать предпочтение газетам и журналам. Мои статьи выходили в «Литературной газете», в изданиях «Знамя юности», «Литературная Россия», а также в известной газете «Труд»; публиковался в журналах «Юность», «Москва», «Урал»…
Тишина в кабинете никогда не царила, ведь самого кабинета не существовало. Писал я там, где удавалось… Здесь я хотел бы попросить правильно поставить ударение. Часто устраивался в уголочке и писал, размышляя, что всё же приятно иметь в жизни свой небольшой уголок.
— В чем заключается особенность юмора и текстов в целом, какая атмосфера и какие задачи стоят перед театром в России по сравнению с нашими? Как это соотносится с Израилем? Как появился спектакль по вашей пьесе, который поставили в Смоленском драматическом театре имени Грибоедова?
— Если отвлечься от задач, которые определяют «партия и правительство», у каждого театра, видимо, свои цели, независимо от места расположения. Главное — чтобы театр не утратил самого себя, эту уникальную атмосферу, где ежедневно разворачивается жизнь. Если атмосфера театра сохраняется, значит, театр жив. В любой точке мира. А если атмосфера исчезла — здесь уже ничего нельзя сделать!…
Смоленский театр — настоящий ветеран, которому в этом году исполняется 239 лет. Почти юбилей. И мне очень приятно, что 26 февраля, как раз в преддверии юбилея, пройдет премьера.
В оригинальном варианте комедия имела название «Четверо в кровати, не считая пятого», а в театральной версии оно было менее точным: «Люби меня, люби». Однако постановка вполне приличная, и ее зрителями могут стать даже дети младше шестнадцати лет.
— За годы, проведённые в нашей насыщенной драматизмом и эмоциями стране, вы изменились? Переменилась ли ваша тематика, юмор, грусть, стремления, а также мировоззрение и образ жизни?
— Несколько лет назад, находясь в Витебске, я с интервалом в один день неожиданно встретил двух женщин, с которыми вместе ходил в детский сад. С того времени мы ни разу не пересекались. Первая заявила: «Ты вообще не изменился!» А вторая произнесла: «Ужасно, как ты сильно постарел!».
Теперь могу с уверенностью утверждать, что страна и изменилась, и осталась прежней! Я люблю ее такой, какая она есть — разной и многогранной, маленькой и огромной одновременно! В ней полно блеска и суеты, здесь встречаются евреи со всех уголков мира, которые, глядя друг на друга, с трудом верят, что каждый из них — еврей… Но эта страна удивительна, нужно лишь суметь ее по-настоящему увидеть!
— Что насчёт дураков? Вы их игнорируете, избегаете или уживаетесь с ними?…
— В Израиле с дураками ситуация на самом деле обстоит весьма хорошо! Среди евреев их оказалось значительно больше, чем ожидалось! Возможно, причина в том, что дураки всегда стремятся быть заметными и руководить событиями…
Однако в Израиле дурак — это не просто дурак, ведь, впитав местные особенности, он проявляется совершенно неожиданно. Вспоминаю, как еще в ульпане один из наших так гордился своей национальностью, что подходил ко всем подряд и с азартом повторял: «Я еврей, еврей, еврей! А ты еврей?!».
Знаете, почему глупцы почему-то размножаются быстрее других, хотя китайцы являются самыми плодовитыми в мире, но при этом вовсе не глупы. Везде встречаются исключения.
Если же говорить по-честному, то довольно часто, когда совершаю ошибку, я подхожу к зеркалу и произношу: «Ты уж совсем дурак, Крумер!!!»
— Какое литературное произведение недавно вызвало у вас восхищение, радость или раздражение?
— Книга Леонида Финкеля «Будь счастлив, Рим, будь счастлив, Ашкелон!» доставила радость.
Мне приятно быть в числе его друзей. Он отличный писатель и прекрасный человек. К сожалению, подобное сочетание встречается крайне редко.
— Чем занимается в свободное время писатель Аркадий Крумер? Пишет, размышляет, смотрит ток-шоу или же готовит изысканные блюда?
— Занимаюсь разными вещами: создаю тексты, организую различные фестивали, люблю приобретать подарки, выгуливаю лабрадоршу по имени Леди, хотя она думает, что именно она меня выгуливает…
Порой я считаю ворон, плюю в потолок, гуляю по блошиному рынку в поисках всякой красивой мелочи, которая, объединившись с уже купленными вещами, превращается в коллекцию.
Я коллекционирую фигурки клезмеров, клоунов и множество других предметов. Всю эту коллекцию я разместил на балконе, в гостиной, спальнях и даже в помещениях, которые принято называть удобствами. И — чтобы моя точка зрения была понятна — через весь балкон растянут плакат с надписью «Хозяин восхищается минимализмом».
Ток-шоу — это единственное, чего я никогда не смотрю. Для меня они представляют собой настоящее преступление против природы человека.
А изысканные блюда я практически не готовлю, точнее сказать – никогда не готовлю! В основном я с радостью их ем, что приносит удовольствие тем, кто их делает.
— «Славянский базар», известный международный фестиваль искусств, проходящий в Витебске, что он для вас значит? Как удаётся находить энергию для таких масштабных израильских выступлений? Как вам удаётся объединять в одном мероприятии настолько разнообразные таланты? Чем в этой сфере вашей жизни, в реализации своих задумок, вы особенно гордитесь?
— Для меня фестиваль в Витебске — это радость и настоящий летний праздник. Витебск — город с уникальной энергетикой, который я искренне люблю. В этом году мы отправимся на фестиваль уже в двадцать третий раз. Если раньше израильтяне вызывали у публики удивление на «Славянском базаре», то теперь наш участник стал неотъемлемой частью этого события.
«Славянский базар в Витебске» — это международный фестиваль, объединяющий всех, кто говорит на общем языке — языке искусства и музыки, где каждый находит взаимопонимание.
— Какой вопрос от журналиста вам было бы особенно приятно услышать и на него ответить?
— Однажды Союз русскоязычных писателей вручил мне премию имени Ильфа и Петрова за книгу «Майсы с пейсами». Когда же церемония закончилась и гости уже разошлись, подошёл администратор и мрачным голосом сообщил, что все мои книги, выставленные для экспозиции, кто-то украл. Я был безумно рад и заметил, что каждый автор мечтает о таком повороте событий.
Так что если вдруг журналист спросит: «Ваши книги настолько востребованы, что их иногда даже украдут?», мне будет очень приятно дать ответ.
— Писатели обладают глубокими знаниями о жизни, подскажите, пожалуйста: как тем из нас, кто не выбрал путь писателя, обрести счастье?
— Иногда для счастья достаточно не становиться писателем, хотя едва ли это универсальный рецепт счастья. Если говорить серьёзно, на земле мало большого счастья, зато много маленьких радостей. Важно лишь научиться их замечать. Умение радоваться простым вещам, пожалуй, и есть настоящее счастье.
-. Чего вы никогда не способны простить?
— Хотя это может звучать банально, я не могу простить предательство от тех, кого считал надежными. К счастью, у меня не так много негативных случаев в этом плане. Друзья из прошлого продолжают оставаться друзьями. А новые знакомые подтвердили свою дружбу. В свою очередь, я стремлюсь не приумножать их неприятный опыт.
— Какая из ваших черт характера вызывает наибольшее неприятие, с какой вам приходится бороться?
— В течение всей жизни я сражаюсь со своими недостатками, но они неизменно одерживают верх. Именно поэтому я смирился и вместо этого стараюсь представить их как свои сильные стороны.
— Кратко, как можно охарактеризовать Аркадия Крумера как писателя и личность?
— Я бы не слишком часто называл его «писателем». Он человек, который создаёт разные тексты. Иногда они бывают забавными и удачными, а иногда — совсем нет… Наверное, стоило начать с этого наш разговор, но мне помешала моя природная скромность.
А теперь к делу: сам гражданин Крумер — человек такого возраста, когда еще рано делать выводы о своей жизни, но уже поздно менять привычки. Известно, что он всегда стремился не лениться, не забивать голову пустяками и не ругался слишком часто.
И сегодня он без сомнений может утверждать, что все эти усилия были абсолютно напрасны!… В детстве он забирался в чужие сады, прятался за углом, чтобы покурить, и безостановочно лгал. То есть развивался вполне обычно.
У него есть дети, внуки, друзья и — осторожно предполагая — здравый смысл. Именно поэтому он убежден, что у него практически всё есть…
— Что вы думаете об этом мире?
— Я тоже убежден, что этот мир уже обречён, но всё равно стоит пытаться его спасти. Возможно, это единственное бессмысленное дело, которому стоит уделить внимание.
***
Аркадий Крумер является автором пьес «Три часа на сочинение» и «Нонсенс» (совместно с Михаилом Шульманом), которые были поставлены в Государственном Академическом Театре имени Якуба Коласа, в Харьковском и Алма-Атинском театрах юного зрителя, Могилевском драматическом театре и других учреждениях.
На их основе были созданы два телесериала. Совместно с Михаилом Шульманом была написана повесть «Радостный дирижабль», которая публиковалась в журнале «Рабочая смена», позже переименованном в «Парус».
В Израиле автором были созданы книги: «Изя Кац и другие русские», «Нескучная книжка на вырост», «Нашествие клоунов», «Саги про Рабиновича», «Майсы с пейсами». Среди пьес — «Слишком сумасшедшие похороны», «Четверо в кровати, не считая пятого», «Утомленные хамсином», «Маленькие великаны», «Кукареку».
«Высоцкий — самое эффективное средство против уныния»
Разговоры, продолжающиеся столетие: кто следующий в «Автографе века»?
В рамках политкорректности книгу Толкина «Властелин колец» подвергли обвинениям в расизме
